Сквозь огонь и воду - Страница 38

Контрабандисты – народ особенный, у них есть и свой кодекс чести, и свои уловки, они отлично умеют ладить с людьми, с животными.

Дорогина будить не пришлось. Он вышел из дома сам.

– Мой сын, – с гордостью представил молодого мужчину старик и добавил:

– Роман.

Дорогин так и не понял, настоящее это имя или абхаз адаптирует для русского уха абхазское.

– Счастливо, и не теряй голову, – Фазиль пожал Дорогину руку и пошел в дом.

– Выведем их за деревню, – предупредил Роман, и только потом поедем верхом. – Уже на тропинке спросил:

– Оружие с собой?

– Нет.

– В моем деле с оружием нельзя, – предупредил Роман. – Я человек абсолютно мирный. Все вопросы решаю миром или деньгами. По-другому нельзя.

По узкой тропинке даже человек пробирался бы с трудом, но кони ни разу не оступились, ни разу камень не сорвался из-под их копыт. Деревня исчезла из виду.

– Не бойся, – сказал Роман, – с непривычки ехать верхом трудно, но конь идет сам. Так что все у тебя получится. Главное, суметь на него взобраться и потом не дать себя сбросить.

Дорогин усмехнулся. Конечно, умение ездить верхом не часто встретишь у современных мужчин, но он-то за время работы каскадером в кино перепробовал все опасные занятия. Умел не только скакать на лошади, но и падать с нее, умел незаметно для камеры выбираться из горящего дома, прыгать на полном ходу с поезда, бегать по крышам вагонов. Дорогин ловко всадил ногу в стремя и оказался в седле.

Роман с удивлением посмотрел на него.

– Отец мне кое-что говорил о тебе, но не сказал, что ты хороший наездник.

Дорогина забавляла местная манера всех называть на ты, независимо от возраста и социального положения. Эта манера забавляла и нравилась одновременно. Когда младшие по возрасту к тебе обращаются на “вы”, чувствуешь, что постарел.

– Я много умею, – сказал Дорогин. – Но что толку? Умение не помогло мне спасти жизнь другу.

– Зато ты спасся сам, – сузив глаза, сказал Роман. – Значит, сумеешь отомстить. Дай-ка я поеду впереди. Мало ли что, меня знают в лицо. Ты же – человек чужой.

Роман поехал впереди.

– Ты сам кто? – спросил он Дорогина. Этот вопрос застал Сергея врасплох. Ответить на него было сложно.

"В самом деле, кто я такой, чем именно занимаюсь. Положим, несегодня завтра меня убьют. И что можно будет написать на могильном камне? Кому-то напишут «актер», кому-то – «писатель». А мне? Напишут кличку «Муму»”.

– Я – Муму.

Роман не понял, пожал плечами.

– Муму – это профессия или как? Вот я, к примеру, контрабандист. Хороший контрабандист, и не стыжусь этого. Я даю людям работу, благодаря мне в деревне появляются русские деньги, появляются доллары. Люди могут кое-что купить. А ты чем занимаешься?!

– Я каскадер, в кино снимаюсь. А Муму – это у меня кличка такая, псевдоним.

– В кино? – оживился Роман. – Что-то я твоего лица не припомню.

– Я трюки делаю, поэтому и лица моего не видно. Каждому Бог свой талант дал. И если кто-то хороший актер, то это еще не значит, что у него получится с крыши пятиэтажного дома спрыгнуть. За таких я трюки и выполняю.

– Странная работа, какая-то ненастоящая, и в то же время без нее не обойтись.

– Это в прошлом, – вздохнул Дорогин, – теперь я и сам не знаю, кто я такой. Жену, детей потерял, их убили. В тюрьме отсидел. Ни в чем виноват не был. С врагами своими поквитался. Уже несколько лет не знаю, чем заняться. Деньги есть. Друга встретил, хотел детишкам в детский дом, где вырос, подарки отвезти. Не получилось.

– Все у тебя еще получится. Потому как ты человек хороший.

"Я бы этого про себя не сказал”, – подумал Муму.

Кони шли ровно, казалось, им все равно, взбираться на гору, спускаться или следовать вдоль склона. Наконец Роман свернул своего коня к руслу узкой горной речушки, и тот привычно побрел прямо по воде. Ущельем они вышли к широкой воде. Ни на том, ни на этом берегу никого не было видно.

– Все, привел я тебя. Это единственное место, где никто не спросит документов.

– Так уж и единственное?

– Есть еще парочка, – подмигнул Роман, – Но для тебя открою только это. Если захочешь, – можешь воспользоваться вновь.

– Почему здесь никого нет? Роман коротко засмеялся:

– Место прикормленное. Границы зачем существуют? Чтобы с них кормились пограничники, таможенники и контрабандисты. Значит, должны существовать и дырки, иначе бизнес теряет смысл.

Дорогин запустил руку в карман, протянул Роману 300 долларов.

– За то, что проводил, и для твоего отца.

– Здесь слишком много. – Это не много. У себя дома я на них раза два в ресторан сходить могу и один раз – если с женщиной.

– Я не за деньги тебя вел. Так что не обижай, – Роман чуть ли не силой заставил Дорогина спрятать деньги. – Тебе доллары еще пригодятся.

– Зачем?

– В ресторан с женщиной сходить, – хитро подмигнул абхазец. – Ты человек тертый.

Сергей не спешил выпускать ладонь Романа из своей.

– В силу своей профессии ты, наверное, знаешь больше, чем другие.

– Я не знаю, кто расстрелял машину.

– Не знаешь сегодня, но, возможно, что-то узнаешь завтра. Как тебя можно найти?

– Только в деревне.

– И телефона нет?

Роман замялся. Врать, если того не требовали интересы дела, он приучен не был.

– Меня долго искать будут.

– Тогда ты меня отыщи.

– Это, я думаю, получится легче.

Сергей вынул блокнотик и записал телефон.

– Спросишь Тамару Солодкину. Только ей можешь что-нибудь передать.

– Ладно, – вздохнул Роман, вырывая из своей записной книжки листок. – Если позвонишь по этому номеру, меня отыщут в течение дня. Номер сочинский. Надеюсь, мы еще увидимся.