Сквозь огонь и воду - Страница 16

– Слушаю. Да, конечно, автобус будет, как и договаривались, батона. Ровно в четыре он ждет тебя у крыльца, – Тосо отложил трубку и рассмеялся. – Теперь мой офис – где угодно. Людям что надо? Чтобы я им ответил. А где я сижу, дело десятое.

Шашлычник поставил перед братьями две тарелки с нарезанной зеленью и блюдо с четырьмя только что снятыми с огня шампурами.

– Умеешь ты жить, – вздохнул Давид.

– И тебе никто не запрещает.

«Таких денег, каких мне надо, у него нет, – подумал Давид, – а если бы и были, он мне их не дал бы. Неужели мне придется идти работать? Нет, – тут же подумал он, – бандиты не позволят. А я им должен столько, что уже и не сосчитать.»

Вновь зазвенел телефон.

– Прямо телефонная станция какая-то! – возмутился Тосо, но все же ответил официальным бодрым тоном:

– Слушаю. Да-да, понял, конечно обеспечу проезд броневика, какие вопросы? Прямо к трапу! У нас никогда ничего не случалось. Как же, спасибо, не откажусь! – Тосо положил трубку и гордо сообщил Давиду:

– Видишь, как дела делаются.

– Какой еще броневик? – у Давида мысли работали лишь в одну сторону: автомат, боеприпасы, броневик, танк.

– Банковский броневик, – пояснил Toco. – Через аэропорт чего только не проходит, все везут! Иногда посмотришь: какой смысл обыкновенные гайки в ящиках перевозить по воздуху, они же золотыми становятся, а вот пересылают, черт их поймешь! А вот этот груз по-другому в Абхазию и не переправишь – деньги. Наличку самолетом пересылают. Потом ее в банковский броневик и – в Абхазию., У вас же там с банками – беда, с “безналом” лучше не связываться, только наличка действует. Вот умные люди и пристроились. За гроши у вас мандарины скупают, а потом их в Москве, в десять раз цену накрутив, продают.

– Абхазы и в моем саду мандарины собирают и русским продают, – мрачно сказал Давид.

– Это уж кому как повезло: кто продаст, а у кого даром заберут. Я и решил для себя, – сообщил Toco, – забыть о Новом Афоне. Все, что было, прошло! Пусть им мои мандарины и деньги за них поперек горла станут! Водитель, который в броневике деньги возит, мой знакомый, ему хорошо платят. Мало того что от сочинского банка зарплату получает, так еще московский клиент ему сверху наличными приплачивает за каждый рейс. А рейсы такие часто случаются – раз в два-три месяца. Ты водить машину не разучился?

– Зачем ему еще и сверху приплачивают? – нервно жуя шашлык, спросил Давид.

– Человеку, который деньги возит, нужно хорошо платить, искушение большое. Ты бы на какой сумме сломался?

– Чего? – не понял Давид.

– Я говорю, что для каждого человека есть критическая сумма. До этого он и муж хороший, и друг верный, и гражданин порядочный. А покажи ему сто штук баксов – и что куда подевалось? Друга предаст, жену бросит, родину продаст. Я живу и Бога молю, чтобы мне он таких денег не подсунул.

– И сколько же в броневике везут?

– Точно не знаю, но обычно миллионов пять-десять российскими мелкими купюрами, чтобы за мандарины расплатиться.

– Даже не знаю, – задумался Давид, – соблазнили бы меня эти деньги?

– А мне парень инкассатор рассказывал, что он уже приучил себя не деньги видеть, а просто мешок и представлять себе, что в нем сухари или картошка. И поэтому спокойно везет. И мне за этот рейс кое-что обломится, так, чисто символически. Владелец банка – человек умный, знает: сделай один презент, второй, в следующий раз я для него в лепешку разобьюсь. Я бы мог запретить въезд банковского броневика на территорию аэропорта. Не положено – и все! Тащите мешки на себе до самых ворот! Но деньги, они любые ворота открывают, любые замки. Что мне, жалко, что ли? Хочешь, тебя устрою деньги возить? – рассмеялся Тосо.

– Не хочу, – поморщился Давид.

– А делов-то всего – сел в броневик, ружье между ног зажал и едь себе до самой Гудауты, анекдоты трави, а приехал, выгрузил и назад вернулся. Тишь да благодать.

– Почему до Гудауты?

– Они туда наличку возят. За один рейс столько же срубают, сколько зарплата за месяц. Поди, хреново?

Давид на какое-то время сделался задумчивым, а затем широко улыбнулся.

– Не о том, брат, говорим. Я пока жизнь свою круто менять не собираюсь. Есть ты у меня, есть к кому в гости приехать.

– Зато я к тебе приехать не могу, – засмеялся Тосо.

Вновь зазвонил телефон.

– Слушаю, – лицо Тосо сделалось серьезным, он лишь несколько раз коротко сказал “да”, бросил трубку в карман пиджака и поднялся. – Извини, Давид, начальство вызывает, нервировать его нельзя. Если задержишься в городе, заходи еще. Лучше всего в субботу, потому как в пятницу мне броневик принять надо и отправить. Не волнуйся, все уже заплачено, – предупредил Давида Тосо, уловив его испуганный взгляд, брошенный на шашлычника. – Видишь, и он подтверждает, платить никому не надо. Вот так-то.

Тосо торопливо пошел к будке охранника у ворот аэропорта.

На пластиковом столике подрагивал стеклянный полуторалитровый кувшин с красным вином, а шашлыки хоть и успели остыть, но еще источали аромат пряного мяса, смешанный с дымом. Этот запах напоминал Давиду детство, когда он вместе со старшими братьями прибегал во двор домика в горах к ужину.

Сочные куски хорошо приготовленного мяса исчезали один за одним. И Давид, задумавшийся о своем будущем, изумился, что сумел съесть все четыре шампура шашлыков, выпил добрую половину кувшина вина, не почувствовав при этом ни особой сытости, ни головокружения. Он промокнул губы салфеткой и встал из-за стола. Шашлычник помахал ему рукой, мол, все в порядке.

Давид шел по набережной, прикидывая в уме, как жить дальше.